Предыдущая   На главную   Содержание   Следующая   ВЕЛИКАЯ СИМФОНИЯ ЖИЗНИ АВТОМОНОГРАФИЯ Н.К. РЕРИХА ИСТОКИ Вспоминаем, как распределилась жизнь. Получится: сорок два года - Русь. Одиннадцать - Индия. Финляндия - два. Америка - три. Китай - два. Тибет - полтора. Монголия - один. Франция - один. Англия - год с четвертью. Швеция - полгода. Швейцария - полгода. Италия - четверть года. Не считаю стран проездом - Германия, Япония, Голландия, Бельгия, Гонконг, Джибути, Филиппины, Египет. Прекрасный Музей в Каире! (Н.К. Рерих, "Подсчёты") ****************************************************************************************   СОДЕРЖАНИЕ. Часть II. СЕМЬЯ ДЕДУШКА ПИСЬМО Ф.И. Рериха к Рериху Николаю (3 декабря 1901 г. Рига) ПИСЬМО Ф.И. Рериха к Рериху Н.К. (7 января 1902 г. Рига) БАБУШКА РОДИТЕЛИ Брачное свидетельство Константина Фёдорова Рериха с Марией Васильевной Калашниковой. 4 Января 1862 г. Свидетельство о рождении Н.К. Рериха Копия Свидетельства о крещении Н.К. Рериха Н.К. Рерих. ОТЕЦ (1937 г.) Подорожное свидетельство, выданное К.Ф. Рериху (9 апреля 1871 г.) Свидетельство о рождении Н.К. Рериха (27 сентября 1874 г. СПб.) Н.К. Рерих. ПОСТРОЕНИЯ (1935 г.) ПИСЬМО К МАТЕРИ (11 октября н.ст. 1900 г. Берлин) **************************************************************************************** Часть II. СЕМЬЯ "Деду при Бородине было двенадцать лет, а братья его уже были кавалергардами и были при битве". (Н.К. Рерих. "Пути", 1942 г.) ДЕДУШКА «Пойдём к дедушке». Бежит весёлая детвора вниз по лестнице. Минуем диванную и угловую. Пробегаем библиотекой по тонкоскрипучему полу. Старый Фёдор впускает в высокую тёмную дверь дедушкина кабинета. Всё у дедушки особенное. Нравятся нам кресла с драконами. Вот бы нам такие в детскую! Хороши у дедушки часы с длинной музыкой. В шкафах с разноцветными стёклами книги с золотыми корешками. Висят чёрные картины. Одна, кажется нам, давно висит вверх ногами, но дедушка не любит, чтобы у него что-нибудь трогали. Много приятных вещей у дедушки. Красный стол можно вывернуть на десять фигур. Можно перебрать цветные чубуки в высокой стойке. Можно потрогать масонские знаки (не даёт надевать) и ширмы со смешными фигурами. А когда дедушка бывает добрый и нога у него не болит, он откроет правый ящик стола. Тут уж без конца всяких знатных вещей. А сам-то дедушка какой маленький! Беленький, беленький! В «гусарском» халатике. Полюбили мы бегать к дедушке после всяких занятий. Рады мы дедушке. Другое. «Дедушка к себе велят идти». Сердитый дедушка. Высокий, серый такой, колючий. Не угадать по нему сделать. Всё-то он лучше всех знает. Всё, что было при нём, лучше всего. Всё должно быть так, а не иначе. Ругает и всё что-то требует. «Иван, скажи дедушке, что мы гулять ушли». Вернёмся, - там и обедать пора. Лучше завтра к нему сходим. Всё равно ругать будет. Всё хорошо, пока люб нам дедов кабинет. Пока дед для нас милый и белый. Но когда серый, жёсткий дед заслонит нашу живую жизнь, крепкую только будущим, - тогда плохо. Тогда пропал дедов кабинет. Как бы его потихоньку и не нарушили опять. О почитании старины я говорил больше других, но и боюсь за него. Когда окружится старина всеобщим признанием. Когда укрепится старина всякими строгими запретами. Когда из милой, даже гонимой, старина возвеличится и властно потребует покорности, - тогда неугомонное, бурливое будущее может дать сильный отпор. После спасения старины и умиления ею как бы не почувствовалось утомление и – чего бог упаси – не усомнились бы в будущем современного творчества. Покуда дед – не запрет и отрицание, а благоуханная минута милой мудрой старины, до тех пор мы бежим к нему. Но как только около дедова кабинета раздадутся запрещения, отрицания, угрозы, тогда как бы молодое не ушло гулять. Скажут: нам будущее дороже. Ещё недавно мы могли кричать: «Грех, смертный грех прикоснуться к дедову кабинету! Грех переставить там по своему неразумению! Грех не стремиться в милый кабинет белого мудрого деда!» И правда, теперь около старины, во славу её, жизнь наполняется запретами и угрозами. Так в новых законах о сохранении старины предусмотрены всякие кары за нарушение старины, но нет никакой награды за заботу о ней. Конечно, и грозить иногда приходится, но строить какую-либо жизнь на запретах и грозе нельзя; и я чувствую, что, смотря на будущее, пора сказать: «Пусть дедов кабинет останется самым милым, самым любимым местом в доме. Пусть дед не стесняет молодую жизнь. Пусть в лучшие минуты мы стремимся к деду. Пусть дедовы законы лягут в основу, но лишь в основу, строения будущего». Летом лишний раз о мудрой старине подумайте. 1913 г. Н.К. Рерих. Собрание сочинений. Книга I. Из-во И.Д. Сытина. Москва. 1914. _______________________________________________________________ 3 декабря 1901 г. ПИСЬМО Фёдора Ивановича Рериха к Рериху Н.К. Перевод с немецкого: Мой хороший Николай! Поздравляю тебя с 6-м декабря, днём твоего ангела, и желаю тебе долгого здоровья, благополучия и всего наилучшего в браке! И в придачу, смятую постель и порядочную скатерть, чтобы стол не был пустым в твоём новом хозяйстве, где тебя ожидает счастливое будущее, до которого я уже не доживу. 28 октября мы со всей радостью праздновали день твоего бракосочетания и вспоминали имя твоего, для нас дорогого, отца, память о котором постоянно жива у нас обоих. Прими ещё раз мои сердечные, наилучшие пожелания блага для вас обоих. Хочу заручиться твоими действиями и при случае иметь радость увидеть твою любимую жену. Моя старая жена и дочь Лаура со всей сердечностью сообщают тебе свою полную любви приверженность с приветом и поцелуем. Твой тебя любящий 98-летний старый дедушка Фрид[рих] Рерих. Рига, 3 декабря 1901 года". Отдел рукописей ГТГ. ф. 44/1234, 1 л. ________________________________ ПИСЬМО Ф.И. Рериха к Рериху Н.К. (7 января 1902 г. Рига) Перевод с немецкого: [Первая часть письма написана не рукой дедушки – ред.] Мой любимый внук! Прости, что пишу Тебе не сам, но в моём преклонном возрасте дрожат руки, а при ненастной погоде ещё и плохо видят глаза. Спасибо Тебе за дружественное послание, которое напомнило мне о Твоём любимом Папе, он меня радовал такими же сюрпризами. Он был моим самым любимым сыном, и Ты своей доброй душой напоминаешь мне о нём. Ты тоже занимаешь первое место в моём сердце. А ещё, от всего сердца желаем Тебе и Твоей молодой жене в Новом году отличного здоровья и благополучия. Ваши дедушка и бабушка Д. и Ф. Рёрих [F. Rohrich] [Вторая часть письма написана дрожащей рукой дедушки, поэтому некоторые слова остались нерасшифрованными - ред.] Мой дорогой Николай. Сегодня светлый день, когда я могу немного использовать мои глаза, чтобы написать тебе несколько благодарных строк ... <...>. о том что наша семья уже не такая большая, как была раньше. За 99 лет [моей жизни] почти все домашние умерли, кроме оставшихся двух моих дочек Лауры и Юлии. Первая является последние 18 лет вдовой после мужа Андриевски, который был инспектором ... <...> сейчас Лаура даёт [учебные] часы, на которые живёт у нас. Юлия жена статского советника Леон...<...> из Петербурга, чьи два сына Коля и Лёша служат на железной дороге. Жена моего умершего в Москве сына Александра ... [неразборчиво несколько слов – ред.] ... тогда мои единокровные родственники из [рода] Таубе, из которых молодой барон Михаил мне больше всех нравится, связь с которым через почтовый адрес я в этом году не мог продолжить из-за неимения последнего, в чём прошу меня извинить, может ты сможешь разыскать его. В Либау [современная Лиепая – ред.] из богатого города ...<...> мой внук и Агата ... <...> ... были из нашей семьи, с которыми также общался твои душевный и любимый отец. Спасибо тебе ещё раз за приятный сюрприз. Передавай привет и поцелуи твоей матери ...<...>] руки, обнимаю тебя и твою молодую жену, и желаю всей семье здоровья и благополучия. Ф. И. Рерих [по-русски] и <...> Рига, 7 янв[аря], 1902. Отдел рукописей ГТГ. ф. 44/1235, 2 л. *************************************************************** БАБУШКА Псков Псковский край близок нам по многим причинам. Бабушка Татьяна Ивановна Коркунова-Калашникова была исконной псковичкой. Эти фамилии с древних времён связаны с Псковом. Одни из первых моих археологических изысканий тоже относятся к Псковской области. А область эта очень красива и богата древними поселениями. Вспомним Вышгород и все прилегающие к нему различноцветные холмы, леса, озёра и пёстрые пашни. Порховский уезд - один из самых живописных. В нём много старинных усадьб. Одни из самых первых староусадебных впечатлений связаны именно с Порховским уездом. Помню, как еду на почтовых лошадках в воскресный день по большому селу. Ямщик, уже знающий о моих археологических поисках, советует: "А вы бы зашли сейчас в церковь - там и помещики и земский начальник - всех там увидите". Так и сделалось. Сразу я попал в круг местных помещиков, и ближайший из них радушно и настоятельно пригласил остановиться у него. В то же время я услышал происходящий сзади тихий разговор. Жена другого помещика истерически выговаривала своему мужу: "Вот ты всегда опоздаешь. Другие успеют пригласить, а мы не причём". Сконфуженный помещик подошёл ко мне и шёпотом просил не обойти их усадьбу. Зная, что ему грозила бы семейная неприятность, я обещал побыть и у них. Тут же находился и третий помещик, многозначительно напомнивший о том, что его усадьба невдалеке и приезжие не обходят его. Итак, часть времени прошла в первой усадьбе, затем удалось ублаготворить и вторую семью, а конец раскопок сопровождался незабываемым эпизодом. Когда уже звенели почтовые бубенцы, вдруг из-за перелеска выскочила целая борзая охота. Третий помещик с рогом через плечо и с нагайкой, подбоченясь, пересёк дорогу моему тарантасу. "А меня-то забыли - ведь так люди не поступают. Как же прикажете понимать ваше поведение?" Пришлось отговориться спешным вызовом и дать обещание непременно побывать в каком-то ближайшем будущем. В том же краю на подъезде одной старинной усадьбы красовалась большая надпись, вырезанная славянской вязью: "Незваный гость хуже татарина", что впрочем совершенно не отвечало радушному характеру обитателей этого екатерининских времён дома. Там была превосходная старинная библиотека. А сколько древностей было рассыпано в частных домах самого Пскова! Все эти сокровища терпеливо ожидали свою судьбу. Какую судьбу? [1939 г.] Н.К. Рерих «Листы дневника», т. 2. М. 1995 г. *************************************************************** РОДИТЕЛИ фото ***************************************************************************************** БРАЧНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО Рериха Константина Фёдоровича и Калашниковой Марии Васильевны. СВИДЕТЕЛЬСТВО Дано сие в том, что приписанный под № 579 к городу Гозенпонту Курляндской Губернии мещанскому окладу Константин Федоров Рерих ЕвангелическоЛютеранского Исповедания, прошлого Тысяча восемьсот шестидесятого года месяца Октября шестнадцатого (16) дня вступил в первый законный брак с Островскою мещанскою дочерью девицею Мариею Васильевою Калашниковою Правосолавного Исповедания, и повенчан в Островском Троицком Соборе и треба оная в Мострических книгах оного Собора записана под № десятым (10). В чём и удостоверяем с приложением Церковной печати означенного Троицкого Собора. (подписи) Протоиерей Василий Красноземов Диакон Симеон Лебедев Пономарь Иван Преображенский 4 Января 4 д. 1862 года № 1 = (печать Троицкого Собора с храмом в центре) Отдел рукописей ГТГ, 44/1221, 1 л. ************************************************************************************ Н.К. Рерих ОТЕЦ Говорят: «Если хотите найти сведения о художнике, менее всего расспрашивайте его родственников». Действительно, о своих люди менее всего знают. Что мы знали об отце? Мало что знали. Мельком слышали, что он работал по освобождению крестьян. Был членом Вольно-экономического общества. Знали, что друзьями его были Кавелин, Костомаров, Микешин, Мордовцев, Менделеев, Андреевский... Знали, что, кроме юридической работы, он писал драматические вещи. Но где они? Помню манускрипт одной драмы: он был писан мягким карандашом и стёрся до неудобочитаемости. Был членом сельскохозяйственного клуба. Устроил в Изваре дорогую сельскохозяйственную школу, но не захотел дать неизбежную взятку, и школу прикрыли за левизну. Хотел устроить орошение крестьянских лугов шлюзами. Их растащили. Машины и локомобиль спалили. Ни за что. Помню волокиту с управляющими. Каких только не было! Один поляк, празднуя свои именины, сжег скирды хлеба. Другой – немец с отличными белыми бакенами – увёз машины и угнал скот. Стал переезжать из уезда в уезд и ещё потребовал выкуп. Третий заколол перед пасхою всех телят и объяснил, что они мёрли от известной болезни... Чего только не было... Со времени Павла шёл с казною процесс о строевом лесе, неправильно отмежёванном... Урывками слышали мы о делах, но внутренний облик отца оставался несказанным. Знали, что люди весьма ценили его юридические советы доверяли ему. Помогал он в деле Добровольного флота. Не любил лечиться отец. Уже давно врачи требовали отдых. Но он не знал жизни без работы. Просили его не курить или уменьшить курение, ибо грозило отравление никотином, но он отвечал: «Курить – умереть, и не курить – умереть»... Много было недосказанного. Наверно, были какие-то разочарования. Друзья поумирали раньше, а новые не подошли. Были какие-то рухнувшие построения. Лучшие мечты не исполнились. Мало кто, а может быть, и никто не знал, чем болело сердце. Лист дневника № 5. 1937 г. Н.К. Рерих, «Зажигайте сердца», 1975 г. (Из архива Ю.Н. Рериха) _______________________________________________________ Документ1. 30 июля 1849 г. Город Газенпот Курляндской губернии (Hasenpot. Старая открытка) ЗАЯВЛЕНИЕ. Желая дать малолетнему Константину Рериху, приписанному по городу Газенпот Курляндской губернии, знания в преподаваемых в сем заведении науках, покорнейше прошу Начальство института принять означенного Рериха в число своекоштных пансионеров. При сем представляю на содержание его впредь на полгода 75 р. и на первоначальное обзаведение 30 р., всего сто пять рублей, также метрическое свидетельство о рождении и крещении и паспорт, выданный из Газенпотского магистрата. Коллежский асессор Барон < Александр> Ропп Резолюция: «Принять». Серебром сто пять рублей приняты. Казначей Фрелих 30 июля 1849 года. № 718 49. ЦГИА СПб., ф. 492, оп.2, д. 1033, л.38, подлинник, рукопись ____________________________________________________ Документ 2. 9 апреля 1871 г. ПОДОРОЖНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО Константина Фёдоровича Рерих. ************************************************************************************* [Герб Рос. Имп.] ПО УКАЗУ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА САМОДЕРЖЦА ВСЕРОССIЙСКАГО и прочая, и прочая, и прочая. №100____________________________________________ № 100 Отъ города Тамани до города Екатеринодара и обратно, Нотариусу С. Петербургскаго Окружнаго суда Константину Рериху съ будущимъ подъ перекладную изъ почтовыхъ давать по три лошади съ проводникомъ за указные прогоны, безъ задержанiя, Дана въ Керчи 9 Апреля 1871 года. Съ сей подорожной за 389 1/2 верстъ Керчь – Еникольскiй Градоначальникъ Шесть руб 14 1/4 коп. с бланком - взято Вице-Адмиралъ [подпись] Начальникъ Отделенiя [подпись] за Бухгалтера Веревочкинъ Отъ <Т…цкой ….> Дано 23 Апреля пообедни съ 10 часовъ Староста Власинко <… … до …> съ 2 час… 24 Апреля Писарь <Фетисовъ> Изъ <С…>до Тамани отпущено Лошадей пополдни въ 2 ч. дня <…> Отдел рукописей ГТГ, ф. 44/1222, 1 л. ******************************************************************* *********************************************************************************** СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ. Свидетельство о рождении Н.К. Рериха. (Архив МЦР) КОПИЯ. Свидетельство. Сим свидетельствуем, что города С.Петербургского, Андреевского собора в 1-ой части метрической книги о родившихся за сей 1874 год под № 202-м значится: у Нотариуса Округа С.Петербургского Окружного Суда Константина Фёдоровича Рериха, лютеранского вероисповедания и законной жены его Марии Васильевой, православной и обоих первобрачных родился сын Николай сего 1874 г. сентября 27, а крещён октября 16 числа. При крещении восприемниками были: воспитанники 6 класса Ларинской Гимназии Александр Павлов Коркунов и дочь означенного нотариуса Лидия Константиновна Рерих, октября 23 дня 1874 года Андреевского собора. Протоирей А. Камчатов, протоирей Павел Налимов, священник Пётр Гиацинтов, диакон Виктор Благовещенский, псаломщик Иван Добросердов, псаломщик Андрей Батиевский. Копия засвидетельствована у Нотариуса Успенского 1893, 2 июня по реестру № 2137. ИОАЛ, ф. 14, оп. 3, ед. хр. 29988. ___________________________ *********************************************************************************** Н.К. Рерих ПОСТРОЕНИЯ Из нашей семейной хроники вспоминаются два эпизода, имеющие общее значение. Около нашего имения лет 55 тому назад перед великим постом сгорела церковь. Такое несчастье угрожало всей округе встретить без храма и Страстную неделю и светлый Христов Праздник. Чтобы не оставить местных жителей без этой духовной радости, отец мой широко пришёл на помощь: пожертвовал одно из строений поместья с окружающею землёю, и в течение шести недель усиленными трудами строение было преображено в храм. Засияла колокольня, поспел иконостас, и в Вербное воскресенье было поднятие креста и освящение храма. Казалось бы, что могло быть плохого в этом благожелательном поступке? Но синодский строитель посмотрел на дело совершенно иначе, ибо постройка была произведена в спешности без него. Итак, вместо хорошего храмостроительного конца произошла длительная, совершенно неуместная переписка. Правда, моему отцу намекали, что если бы ко всем пожертвованным суммам присоединить ещё некую сумму, то вместо неприятности последовала бы высокая благодарность. Но отец мой неких дополнительных сумм не любил и во всём предпочитал путь прямой и правдивый. К тому же искренняя радость всего местного населения, конечно, была гораздо сердечнее, нежели официальная благодарность. Другой эпизод относится ко времени Петра Великого. Прапрадед, бывший комендантом крепости, отказался уничтожить пригородную церковь, из-за которой шло наступление. Из-за этого обстоятельства, происшедшего по его глубокой религиозности, он имел многие служебные неприятности. Этот эпизод использован в одном из произведений русской литературы. Очевидно по семейным традициям пришлось и мне неоднократно иметь неприятности по делу храмостроения и охранения древностей. Уже не говоря об эпизоде некоей часовни, я вспоминаю препирательства с одним инженером при построении церкви в Скерневицах — Государевом имении. Началось дело с того, что инженер хотел исправить проектированные мною своды полуцир-кульными обычными сухариками. Мною были приведены примеры и византийских храмов, и Спаса Нередицы, и Мирожского монастыря, но инженерное соображение утверждало, что эти строения непрочны. На это мне пришлось возразить, что если такие постройки дошли до нас от 12-го, от 10-го и более ранних веков, то нелепо задозривать их в непрочности. Можно лишь пожелать, чтобы наши современные строения устояли хотя бы половинное, сравнительно, время. Впрочем, в данном случае говорило не столько архитектурное соображение, сколько ведомственная зависть, что постройка прошла вне этого департамента. Также нельзя не вспомнить нелепые неприятности, возникшие при исследовании и раскопках в Новгородском Кремле. В этом случае пришлось столкнуться уже с целым рядом враждебных обстоятельств. Некое учреждение негодовало, что эти раскопки всё же состоялись, хотя кто-то настаивал, что Кремль давным-давно уже исследован. Кроме того, возникли в части городского управления сомнения в том, не потеряют ли новгородские стены от того, что около них будут выкошены сорные травы. Уже после раскопки, которая, как известно, дала поучительные результаты и ещё раз подтвердила, что Кремль не был исследован, приключилось совершенно курьёзное обстоятельство. Многосаженный разрез Кремля дал замечательную картину наслоений целого ряда городов, начиная от Североваряжского Поселения и до строений 18-го века. Явилась мысль, что было бы необходимо сохранить эту десятивековую неповторяемую картину в назидание народа. Сделать это было совсем нетрудно, ибо почти в центре Кремля земля была занята в то время огородами, сданными в аренду по весьма малой цене. Деньги на это уже имелись, но губернатор не разрешил. Когда же мы, изумлённые таким запретом, пытались узнать причину, то нам было сказано, что это вещь опасная, ибо свиньи, ходящие по огородам, могут упасть туда. Помню, как сокрушённо мы перешёптывались тогда: почему же свиньи, а не дети. Но тем не менее по причине свиней произошло свинство, и уже готовую, очищенную, дающую полное наглядное показание построения городов траншею пришлось засыпать. Итак, даже свиньи помешали успеху археологического исследования. Право, незачем идти так далеко, чтобы поминать Льва Исавра и прочих иконоборцев. Гораздо ближе можно вспомнить, как чуть было не был продан Ростовский Кремль. Не раз мне приходилось упоминать в статьях и докладах факты действительности, которые не скроешь, но за которые многим придётся краснеть. Очевидно при каждом построении должны возникать какие-то тёмные трудности. Какое-то зло должно вопить против всего созидательного, должно измышлять всякие нелепости, лишь бы что-то хотя задержать, если не совсем искоренить. При этом бросается в глаза, насколько часто лица официального положения бывают вовлекаемы в сотрудничество со злоумышленниками. Когда-то существовал обычай при построении города закапывать человеческую жертву под фундамент. Этот языческий обычай иногда претворяется в какие-то странные, подобные же по смыслу факты и до современности. Так бывало, как будто так и бывает, но пусть оно не будет впредь, когда потребуется так много строения. Вспомнив об исторических фактах, пусть постыдятся люди сопрягать с чем-то хорошим, созидательным непременно какие-то злые умышления. Строение прочно на камне правды, и зыбко оно на песке неверия и злобы. Строить всё-таки придётся, и потому пусть в основе строения вместо бывших человеческих жертв закладывается светлая радость. 19 июня 1935 г. Цаган Куре Н.К. Рерих. «Берегите старину», М. 1993 г. _______________________________________ Мария Васильевна Рерих 1894 г. Из письма Н.К. Рериха к Л. Антокольскому: 15 марта 1895 г. "Позорнейшая сцена происходила у меня в комнате. Приходит Леон и начинает напропалую жалеть, что я должен бросить этюды, особенно при хорошем начале и возможности перевода в мастерскую. Входит мама и, слыша слова Леона, начинает довольно прозрачно ему подмигивать, чтобы он замолчал. Потом я стал жаловаться, что мне обидно, точно я немощный, а мама говорит, так зачем же огонь маслом заливать. А удивительная эта мама, если бы вы посмотрели, с каким терпением она растирает мне грудь и, несмотря на мои капризы, ещё уговаривает меня. В общем, чувствую себя скверно, - главное, не могу ничем заниматься..." __________________________________________ ПИСЬМО К МАТЕРИ (11 октября 1900 г. Берлин) Russland. S. Petersburg. Петербург. Васильевский Остров. 16 линия, д. № 15. Ее высокородию Марии Васильевне Рерих ________________________ Чтобы мама сама читала, потому крупно. Милая и хорошая Мама, Ваше письмо меня ужасно порадовало, мне было особенно приятно, что Вы сами его написали. Только уничтожать его я не буду – ведь всё равно его никто у меня не увидит - мне будет приятно иногда перечитывать его. Я вижу из него, что Вы меня всё-таки любите, то есть значит, возможны те хорошие родные отношения, о которых я всё время мечтаю; отношения, в которых суть не в официальных заботах друг о друге, а именно, в том неуловимом, сердечном, которое и проглянуло в этом Вашем письме. В Вас есть это сердечное, но оно было много лет подавлено сухим формализмом, который делал несчастною всю нашу жизнь. Я говорю это не в осуждение Покойному; это была не его вина; быть может он и сам чувствовал этот болезненный недостаток своей натуры и даже сам, может быть, мучился этим. Ему надо простить это и молиться, чтобы ему было Там хорошо. Вы меня всегда упрекали в недостатке любви, но так ли это? Как я всегда мучился, что вместо настоящей любви приходится ограничиваться подачею пепельницы… А где же была та душевная откровенность, где же было то необъяснимое тёплое, что присуще настоящей любви, которое только и тепло, и прекрасно в нашей теперешней жизни. В этом неуловимом и тёплом, которое даже не говорится, а только чувствуется, заключаются все пять главнейших заповедей Господних – значит, именно, в этом и есть земное Царство Божие. При этом взаимном отношении вытекает: что человек не только не должен убивать, но не должен гневаться на ближнего; не должен никого считать ничтожным “рака”, а если поссорится с кем-либо, то должен мириться, прежде чем молиться. Не должен не только прелюбодействовать, но должен избегать наслаждения красотою женщины, должен раз избрав её, никогда не изменять ей. Не должен клясться. Должен прощать обиды и не должен ненавидеть врагов. Как ни кажутся неисполнимыми для нас эти заветы, но в семье они, прежде всего, достижимы. Вот почему семья, везде и во всём, святее всего. И как это ни трудно достичь, лишь бы любить друг друга. Недаром “дети любите друг друга” повторял Иоанн. Надо выкинуть всю условность, чтобы всё вытекало из сердца, а не из холодного ума. Вот на какие мысли навело меня письмецо Ваше. Вы и ещё пишите мне, пожалуйста, только я их не разорву, ибо они мне очень дороги. И я Вам буду писать так, чтобы вы сами читали. К работе у меня теперь большой подъём. Напишите мне в Париж. Целую Вас, милая Мама крепко и очень люблю Вас. Николай. Отдел рукописей ГТГ, ф. 464, 4 л. _____________________________