|
||||||||||||||||
| СОВРЕМЕННИКИ Н.К. РЕРИХА
АЛЕКСАНДР СКАЛОН ********************************************* |
||||||||||||||||
| СОДЕРЖАНИЕ
ПИСЬМО А. Скалона к Рериху Н.К. (15 июня 1894 г. Пельгора) ПИСЬМО А. Скалона к Рериху Н.К. (3 июля 1894 г. Пельгора) ПИСЬМО А. Скалона к Рериху Н. (10 июля [18]94 г. Пельгора) ПИСЬМ О А. Скалона к Рериху Н. (б/д) ДОГОВОР А. Скалона и Н. Рериха с крестьянами деревни «Заполье» (17 июля 1894 г.) ДОГОВОР А.Скалона и Н. Рериха с крестьянами деревни "Леможа" (20 июля 1894 г.) ПИСЬМО А. Скалона к Рериху Н.К. (2 июня 1895 г.) ************************************************************************************* 1894 г. 15 июня 1894 г. ПИСЬМО А. Скалона к Н.К. Рериху <Пе…гора> 15 Июня 94. «Обращай внимание не на дощечку, на которой написано письмо и не на очерк, а на смысл написанного!» (кажется Цицерон?). Из Твоего письма я заключаю, что Ты мой враг! Как <же!> Сейчас плотно поел, лежу, отдыхаю, читаю Обломова, вдруг приносят письмо. Ну – узнаю по почерку. Ага, думаю, приятель, откликнулся! И с первых, почти, строчек начинаю хохотать и так до конца. Я чуть не умер от колик и всё по Твоей милости. У Тебя в пере бес сидит. Но «всего в меру», как говорил негр, после того как ему засыпали сотню палок. В меру и шутку. <Не> передав к телу. Насчёт приезда «уж я сказал – буду стараться. Так буду стараться, что как только возможно». Папа денег мне, по всей вероятности, отвалит, тем более, что немного и надо. Сижу тут и жду высылки охотничьего билета, на который деньги уже выслал. Если приеду, то привезу: 5 ф. № 10го, 5 ф. № 11го ; фунта полтора пороху, 250 пистонов и по 200 пыжей тех и друг. Это всё готово. Кроме того, конечно, ружья и машинки. Далее: пары три штанов (одни приличные), сапоги (малые), сапоги (большие) и портки; Белья; Мелкие деньги. Всё кажется? А приехать к Тебе мне будет полезно даже и в гимороидальном отношении, как говаривал чудак Чичиков. А потом, может быть, вместе поедем прямо ко мне, потому что: Мне и брату моему на днях Тучков выдаст форменное разрешение исключительного права охотиться на его землях. Понимаешь? Из соседей, никто не будет иметь право сунуть нос. Кобель, не скажу, превосходен, но ходит. Сука – хорошая, пока у меня, но не ручаюсь за будущее. Земли масса - и болота и лесу за болотами. Но нам с Тобой надо будет поспеть к 15-му, чтобы похлопать <тетеревей>. Болотной дичи не архи, как много, но об этом правда, ещё немного рано судить. Рябчиков много. Не знаю, как тетеревей; видел только холостых. Уток, вероятно много будет. <…> масса. Я испытываю скуку, томление, злобу, ничего не делаю. Погода такая, что хоть из окна выброситься: никуда нельзя выйти. Ничего не делаю, только читаю. Попробовал Политическую экономию <рыжего> пса (чёрта точно), но такая скучища! Говорить ни с кем нельзя. С братом дела не идут – груб и деспотичен до свинства. Мы уже не раз крупно бранились. С Николаем Максимовичем жить можно. Но, к сожалению, у Них с братом исключительно разговоры о питиях (Ром уже привезли) и о (увы!) болезни половых органов. С радостью передают известие, что некто Лебедев заполучил какую-то пакость. И действительно – Слава Богу, по крайней мере, не приедет к нам на охоту. Миша <Камен..> настолько умён и понятлив, что не приехал, да, надеюсь, что и не приедет. Ох, Николай Максимович с душком – Ой! Он сидит рядом, пишет и …ой! ой! Бросаю писать. Скажу просто: <Он и бр.. … чёрного хлеба гр… или он …> страшно портит воздух. Невыносимо! Твой А.Скалон А уступишь! Мир праху. <Постеясь в царситвии … Небесное>. Хороший <был.> человек. Меня спас на экзамене геометрии в 4 классе! По крайней мере, остались ли хоть какие-нибудь средства? Отдел рукописей ГТГ, ф. 44/1297, 1 л. _________________________________ 3 июля 1894 г. Пельнора. ПИСЬМО А.Скалона к Рериху Н.К. Поверх основного текста поперёк, крупными буквами: ЗА ПОЗДРАВЛЕНИЕ СПАСИБО Воскресенье, 3 Июля 1894 Пельгора <Почтенный>, я было уже начал не шутя сердиться на Твоё молчание, но сей-час получил письмо, успокоен и утешен. По-видимому Ты понял, что мне следовало поступить так, как я поступил. Ну, я очень рад! План Твой я представил на обсуждение ареопагу семейному: отцу, брату и Ник. Максим. Они в один голос сове-уют Твой план исполнить, только ехать 15-го, а не теперь. Да теперь я и сам не могу отлучиться. Уток масса, а с хорошим ружьём ты знаешь, какое удовольствие их побивать! Бекасы меня мало тешат, хотя начинают появляться. Мы ходим вместе с братом, с одним кобелем и бьём и записываем сообща. До сих пор перевес решительно на моей стороне, вот наши записки в общ. итоге: Бекас – 4 Гаршнеп – 3 Чирок ст. – 11 16 -“- мол. – 5 Коростель – 3 Крехков. селез. – 2 Увы! Грех попутал до времени. Глухарь – 4 Рябчик - 1 __________________________ Итого - 36 штук, а сколько ещё будем бить, только начинают появляться! Промахов мы не обозначаем. Их немного. Только сегодня был позор: три раза стреляли по бекасам и по дупели, и всего три раза промазали оба. Кажется, я только убил дупеля, но в густых зарослях не нашли. Такая мазня у нас представляет лишь <детскую> случайность. У меня тут не без хороших дуплетов: дуплетом убил пару глухарей, сделал два хороших дубл. по чиркам и, наконец, дуплетом вышиб сразу 2-х серых и чирка. Братец мой, у которого не было больше зарядов, неистово рукоплескал. Относительно кружка я Тебя <вполноличиваю>, значит. Если Тебе всё равно, то остальную десятку внесу в первых числах сентября, когда получу жалованье. Если надо раньше, то пиши не стесняясь. Понатужусь. А после 15-го, надеюсь, мы добудем тетеревей и … и проч. Позаботься относительно избы для остановок. Интересно бы сразу с перв. случая там остановиться, а то боюсь стеснить Ваших: я все поприносил и приеду исключительно в военных доспехах, не совсем пригодных для созерцания. А впрочем, это дело уж Твоё. Я со своей стороны всё сделал. Твой А.Скалон Передай поклон всем Вашим, Маковскому. Отдел рукописей ГТГ, ф. 44/1300, 2 л. ________________________________ 10 июля 1894 г. ПИСЬМО А. В. Скалона к Рериху Н. К. III 10 Июня (Пятница) 94. «Ну не свинья ли Ты !? Ну не подлец ли Ты?!» (Женитьба, Гоголя) «Ну кому удастся Тебя не бранить?» У «кого хватит духу Тебя не бранить?» (там же). Процитировал, кажется, верно, и, кажется, кстати? Что за гнусное местечко в Твоём письме: “…Ясный намёк на то, что я стал Тебе в тягость…” Меня это не только удивило, но даже и огорчило несколько. Невольно хочется ещё раз повторить вышеприведённую цитату. Хочу думать, что это Ты написал так, зря, и потому – до-вольно по этому предмету. Видишь ли, я сам не знаю, как это вышло с винным-то запахом! Я только констатировал Тебе приятный факт, не вникая в причины. Теперь брошу краткий взгляд на это почтенное увеселение. Вероятно, будь это не в столь приличной обстановке, как у <-…Шафере>; не будь при этом Сергея Вас. и Александра Лаврент., мы бы не дошли до столь сладостного состояния. Напишу Тебе <тут> и ещё один факт, весьма глупый и имевший результат, диаметрально противоположный тому, на который рассчитывали. Итак, сначала: выпили столько тостов, в которых нельзя было не принимать участия, что все сразу незаметно немного намокли. А потом подлая Шафере дала нам кофе, переполненного коньяком. Я и не подозревал, что переступил границу, но об этом напомнил мне Попов следующим образом: он подошёл ко мне, ласково посмотрел мне в глаза и, назвал Сашей, что с ним бывает только в нетрезвые минуты. Затем он стал открываться мне в дружбе, и я подумал: “Э, брат, да Ты изрядно дернул, но сейчас же заметил, что и сам от постоянных тостов чувствую себя грузным. И вот я умилился духом, сказал, что ужасно люблю всю их компанию и особенно (!) Ванечку Петрашеня. Лёвушка трезвый (он, как хозяин, не пил), кажется, открыто запротестовал против моего признания. Я что-то вяло возражал и, должно быть, говорил вздор, не помню что. Но, в конце концов, Попов, этот истинный друг, сказал мне конфиденциально буквально следующее: “Саша! я тебя люблю, прямо скажу, потому что Ты человек способный (а?! на что бьёт); брось, брат, Рериха, он умеренный и аккуратный малый и нам (?) не по вкусу. Будь нашим другом”. Это меня так приятно поразило, что я сразу протрезвился, засмеялся, сказал ему, что мы слишком выпили, чтобы говорить о деле. 3. Набросились на “Курицу!” “От охотника всего ожидают”. Неправда, таких глупостей никто не ожидал. - …стаканчик, к счастью, дальнейшего успеха не имевший, ведь не все поймут эту фразу. Не всякий знает, что Тебя тошнит от вида вина и не всякий питает такое отвращение к стаканчику перед началом охоты. Напротив, это издавна считалось почти необходимым. Вспомни старого графа в “Войне и мире”, который ел запеканочку и заливал любимым бордо. И так думает большинство. Не следует <…иствовать> на охоте, это другое дело! Предлагаю эту твою фразу непременно выпустить. – Что задумал этот коварный художник в углу? Мы с Тобой знаем, что он задумал остроумную картинку на друзей, а <…--то> хватается за карман, где у него лежит бумажник! Множество лишних и не совсем удачных звукоподражаний и неслыханных возгласов: “благослови Владыко!” Никогда не слыхал, ”Ух! резнуло!” Некстати. “Гирр – Гирр, баут – баут!” Не эстетично! Далее странные выражения, которых никто не слыхал и не знает: “восстанавливает трепет..” - схват. за пуговицу и допытает”(?!) - не хочет <“довидать”> (?) на весь вагон “глаголил”. Это уж верх совершенства. На каждом шагу встречается “други”, так что это даже надоедает. Действия нет, связи, последовательности никакой. Вставлены неуместные рассказы про арендатора, про <польскую> актрису, про пiсню гайдамацку (?), а это неинтересно ни для кого, кроме Тебя. В общем, скверно; советую продумать и переделать. Надеюсь, что Ты не будешь в претензии, что я так беспощадно раскритиковал твоё произведение. Ты требовал совета, а не лести. А как же я могу похвалить следующие неестественные, выдуманные, вымученные звуки: “Сýдарыня барыня – ”Сýдарыня барыня.. Эх! – ма – а! – Твоё “Ух широко!” портит картинку и сбивает с толку читателя. Непременно хочу повидать Тебя и ещё поговорить об этой вещице. Мне очень будет жаль, если в печати появятся Твои подобные отпрыски. А всё вредное влияние батька. Он не учит Тебя лгать и быть неестественным! В Твоих первых сочинениях был Талант, а в этом его не видно, благодаря глупой манерности. Прощай, дорогой друг, очень буду рад, если и впредь обратишься ко мне, не обидевшись за критику. От меня всегда можешь ждать искреннего, хотя и резкого, порой, отзыва. Весь Твой АС. Кланяйся от меня Твоим родителям и скажи, что я никогда не забуду радушия, с которым был принят в Изваре. Кланяйся Вашим. <Маковскому> посоветуй прочесть почтенный труд Макиавелли. Это ему принесёт пользу и даст некоторую гимнастику ума. <…> Ас. Отдел рукописей ГТГ, ф. 44/1296, 4 л. ________________________________ [Июль 1994 г.] Письмо Александра Скалона к Николаю Рериху (б/д.) Дорогой мой, я уже слышу Твои возгласы исполненные негодования. Прости, но я не мог – буквально не мог писать Тебе всё это время. Теперь – слушай: Всё по порядку. Сначала рисование. Ты был почти прав, говоря, что я палец о палец не ударил за это время, однако: I. 19 Июня я нарисовал наш дом и по дружной оценке «современников» (не беспристрастных к художнику, как это, впрочем, всегда бывает) – назначил 30 коп. Каково? За мельницу ветряную 19 Июн – 15 к. За другую “ 19 же И. – 15 к. За жасмин 20 Июн. 10 (но, право, он стоит больше) II. 7-го Июля за церковь ------------ 15 коп. Шиповник 8 Июля ----------- 15 к. _____________ Пейзаж 19 Июля -------- 15 к. Этюд овечьего пастуха 20 Июля -- 10 к. Итого ----------- 1 р. 25 к. Вот Тебе подробный отчёт моей деятельности за это время. 2) охота стоит слабо без собаки что-то 5-6 бекасов, пара дупелей Кроншнеп, 2 старых утки да пара Куликов. Вот и всё! Надеюсь на рябчиков: нашёл 2 выводка. В чаще промазал по <…> в лесу… Сегодня мне привезут пищики. 3) Теперь последнее и самое важное – это литература. Я всё это время думал об наших с Тобою начинаниях и пришёл к заключению, которое Тебя удивит. Вот моё мнение: не гонись за 2-мя зайцами, один из которых – литература, гроша медного не стоит. Плюнь на неё и отдайся всецело живописи. Но Ты уже опять, я слышу, бунтуешь и кричишь. Всё это от того, что Ты не понял, что я хотел сказать. Дело в том, что в литературе Ты ничего нового не создашь. Ведь все твои произведения, хотя и очень хорошие для начинающего, но я уверен, что после одной-2-х действительно порядочных вещей, если и они-то ещё будут, у Тебя будет регресс – очень <…> что бы Ты не написал, у Тебя все будет повторяться либо один из известных писателей, произведениями которых Ты напитан, как-то – Гоголь, Тургенев, или будут повторяться собственные произведения. Тогда как в живописи совсем другое дело. Ты можешь внести в неё совершенно «свой» элемент, избрать что-нибудь такое, чего другие не избирали: вот Шишкин, например, избрал лес (даже не весь, а хвою) и у него природа перешла на холст. Об нём будут помнить потомки. Избери в себе что-нибудь и направь на избранную часть все силы. Да не трать свежих сил на какие-нибудь шаблонные рассказцы. Затем вот что, мой друг, если ты меня любишь, то приезжай хоть на 2 денька. Не с кем слово молвить. Берсеньевничего человек, но такая тряпка, что из рук вон! До скорого свидания. Ведь Ты для меня пожертвуешь 2 деньками охоты? Порисуем. Твой А. Скалон Отдел рукописей ГТГ, ф. 44/1306, 2 л. ___________________________________ 17 Июля 1894 г. ДОГОВОР А.Скалона и Н. Рериха с крестьянами деревни «Заполье» 1894-го года Июля 17-го дня. Мы, нижеподписавшиеся, сельское общество крестьян деревни Заполье, Сосницкой Волости, Царскосельского уезда, предоставили исключительное право охоты на всей земле нашего надела, от 17-го сего Июля до 17-го Июля 1895 года, т.е. на один год, Студентам Императорского С. Петербургского Университета Г-ну Николаю Константиновичу Рериху и Г-ну Александру Васильевичу Скалону и лицам, имеющим от них письменное разрешение за собственною их подписью за ежегодную плату: 20 (двадцать) рублей или же 5 (пять) рублей деньгами и право драть ивовую кору в 1894-м году на, так называемом, Запольском Обрезе, земле, принадлежащей к мызе “Извара”, находящейся между надельною землёю деревни Заполье, землёю, отданной поселенцам Запольского Обреза, землёю Государственных Имуществ Калитинского Обреза, и землёю надела деревни Леможа. Мы же, сельское общество крестьян деревни Заполье, обязуемся исполнять следующие пункты: 1). На землях нашего надела не производить охоты самим и следить, чтобы охоты не производили посторонние лица. Буде же кто-либо из нас крестьян деревни Заполье, встретит на земле нашего надела самовольного охотника, то обязуемся мы препятствовать производству им охоты на землях нашего надела и доносить об этом полевому сторожу при мызе “Извара”, имеющему установленную бляху от Г-на Земского Начальника. 2). При требовании по истечении года возобновления аренды на следующий год Г-ом Рерихом и Г-ом Скалоном под охоту земляного надела у нас, крестьян деревни Заполье, обязуемся мы, крестьяне деревни Заполье, согласиться на аренду земли на условиях аренды на 1894-й год. Буде же мы, крестьяне деревни Заполье, не пожелаем согласиться на возобновление аренды, то обязуемся уплатить Г-ну Рериху и Г-ну Скалону 50 (пятьдесят) рублей неустойки. 3.) Возобновлять эту бумагу мы, крестьяне Запольской Земли, обязуемся в продол-жение 11-ти (одиннадцати) лет, [“на следующий год” считать действительными], считая от настоящего года. Подписи: Федор Федоров Тимофей Васильев Иван Васильев [печать запольского сельского старосты] Всю арендную плату 1894 год сполна получил сельский староста Павил Федоров Подписи: Александр Васильевич Скалон Николай Константинович Рерих Отдел рукописей ГТГ, ф. 44/7, 2 л. ______________________________ 20 июля. 1894 г. ДОГОВОР РЕРИХА Н.К. И СКАЛОНА А.В. С КРЕСТЬЯНАМИ ДЕРЕВНИ «ЛЕМОЖА». Мы, нижеподписавшиеся студенты Императорского С. Петербургского Уни-верситета Николай Константинович Рерих и Александр Васильевич Скалон и Крестьяне деревни «Леможа» Сосницкой волости Царскосельского уезда, заключили сие условие в 1894-м году 20-го (двадцатого) Июля: в том, что за шесть (6) рублей годовой платы обязуемся мы, Крестьяне деревни Леможа предоставить Г-ну Рери-ху и Г-ну Скалону исключительное право охоты на всех наших землях на один год, т. е. от 20 Июля 1894-го года – по 20 Июля 1895-го года. Далее мы, Крестьяне деревни Леможа, обязуемся препятствовать всеми способами производству охоты на наших землях посторонним лицам и дозволять охотиться лицам, указанным Г-ном Рерихом или Г-ном Скалоном. Обязуемся возобновлять сие условие по желанию Г-на Рериха и Г-на Скалона на тех же условиях, что и в 1894-м году в течение 11 лет, считая от 1895-го года. Буде же мы, Крестьяне деревни Леможа, не желаем возобновить это условие до истечения положенного срока, (т.е. 12-ти лет), то обязуемся уплатить Г-ну Рериху и Г-ну Скалону 25 (двадцать пять) рублей неустойки. Обязуемся спрашивать у лиц, указанных Г-ном Рерихом или Г-ном Скалоном, письменного распоряжения от этих последних, а при встрече с вольным охотником, (производящим охоту без письменного разрешения от Господ Рериха и Скалона), доносить о том Леснику мыза Извара. подписи: Александр Васильевич Скалон Николай Константинович Рерих Отдел рукописей ГТГ, Ф. 44/8, 1 л. ________________________________ 2 июня 1896 г. Железня. ПИСЬМО А. Скалона к Н.К. Рериху Московско-Курская жд. Пахомово. Железня 2-е Июня 1895 года. Дорогой друг, хотя я сейчас и нахожусь в положении того сыра, который, (неизвестно для чего), катается в масле, а всё-таки я <один и о…>. Ужас как мне без Тебя скучно стало, наконец. Я это объясняю тем, что мы последний месяц мало виделись. А ведь моё охлаждение, как ты знаешь, было с моей стороны насильственное. Недавно мне крайне прискорбно было узнать точнее, из-за чего вся штука вышла: из-за того, что я стал жить на отдельной квартире. Мать Твоя, которую я так любил и уважал, что родные мои просто изумлялись, когда я говорил об ней (а ты знаешь, что я мало хвалю), подумала обо мне, что я совершил какую-нибудь гнусность и потому живу отдельно. Подобное недоверие очень меня огорчает. Не она ли сама говорила Тебе, что я, по её мнению, являюсь Тебе настоящим другом? И вдруг, совершенно незаслуженно, такое подозрение. Очень, очень горько. Надеюсь, что Твой «папа», по выражению Микешина, не разделяет её взглядов. А то ведь тут просто какое-то противоречие. Ты видел как меня принимали в Изваре, как в родном доме. Неужели Твои родители могли принимать так человека, которому не доверяли. Конечно, раз отношения попортились, их не поправишь, но, во всяком случае, мне крайне грустно, что из-за чего-то непонятного происходит разрыв с людьми, которых я искренне любил и уважал. Сказанное Тебя не касается. Мы оба люди взрослые, и я вполне имею право питать к Тебе те же чувства, которые между нами произвели такое сближение, и которые теперь уже поздно заглушать. ----- Оправдываться в подозрениях, о которых я говорю, я не стану. А была ли тому причина, пусть узнают у моих родителей и людей, которые меня знают давно и привыкли считать за порядочного человека. Твой Александр Скалон Страшно подумать, что через месяц ровнёхонько мне стукнет двадцать один год! Я, значит, делаюсь совершеннолетним. Интересно, какие изменения это внесёт в мою жизнь. Я знаю только, что уже теперь, <> и много о чём передумал, и в моём «Дон Кихоте» вероятно будет менее донкихотства, чем было бы две недели тому назад. АС. Пиши почаще, и если Тебе всё равно, пиши Тиличеево; я Тебе, кажется, неверно написал Те. Отдел рукописей ГТГ, ф. 44/1301, 2 л. __________________________________ |
